Девочка плакала на скамейке в городском парке. Маленькая, лет шести, в белом платьице – словно только что сошла с дореволюционной открытки «С днем Ангела». Плакала так горько, как умеют плакать только дети. Так, как-будто только что весь мир вдруг обратился в подлого мальчишку, подкрался к ней и сильно дернул за аккуратно заплетенную косичку.

Петрович внимательно оглядел окрестности в поисках обидчика девочки, с твердой решимостью максимально покарать хулигана в случае обнаружения оного. Парк оказался пуст, как городской стадион, перед матчем команды нынешнего футбольного позора города с ветеранами того же позора.
— Что ж ты плачешь, милая? – ласково спросил Петрович девочку, – Обидел кто?
— А вам правда не все равно? – на секунду прекратила плакать девочка и сразу же вновь залилась слезами.
– Никто не обидел. Просто мне плакать хочется. – горестно подвывая, пояснила она.
— Дуурочка! – не сходя с ласкового тона, сказал Петрович и погладил девочку по голове – Кто ж просто так плачет-то? Нельзя просто так. Чтоб плакать – повод нужен.
— Вы мне волосы треплете! – нашла повод девочка и заплакала совсем уж громко.

Петрович внезапно для себя осознал, что, в сложившейся ситуации, любой прохожий решит, что это именно Петрович обижает девочку и постарается сделать ему максимально больно, в рамках защиты детей.
— Что ты? Что ты… – зашептал Петрович – Тише, маленькая. Ты же вон какая красивая, а плачешь. Глазки опухнут, нос покраснеет – что ж ты с собой делаешь-то?
— Ааааа! Я же тут уже больше двух часов плачу! Красоооте — хана совсем!! – зарыдала девочка – Вы меня плохо утешаете! У вас детей нету что ли? Пугать разве можно детей, ааа?
— Тише, тише! – все больше пугался Петрович – Может тебя домой отвести? А? Пойдем?
— Неееет! – не унималась девочка – Куда я пойду такая? С глазами опухшими, носом красным, да еще и волосами растрепаными?
— А ты плакать перестань и все пройдет. – увещевал Петрович – Ну хочешь… Хочешь я тебе сказку расскажу?
— Скааазкуу? – протянула девочка и шмыгнула носом – А какую?
— Ну про эту.. Как там бишь ее… Про Красную Шапочку. – вспомнил Петрович.
— Не хочу! Она грустная! – сказала девочка.
— Про Белого Бычка! – выпалил Петрович, предупреждая новый взрыв рева.
— Нет! – категорически покачала головой девочка – Не пройдет этот номер!
Не со мной! Минимум содержания, а долгоиграйка.
— Ухты, какие мы умные! –восхитился Петрович и протянул руку к голове девочки.
— Волосы! – взвизгнула девочка и засопела шумно, готовясь к плачу.
— Вот! Вот! Слушай! – заторопился Петрович – Жила-была Старуха!
— Со Стариком? – уточнила девочка.
— Без! Старика у нее не было! – тараторил Петрович – Он еще в прошлом году за колобком побежал и не вернулся. Такая вот трагедь приключилась в жизни Старухи.
— Колобок съел Старика? – удивилась девочка.
— Если бы! Полбеды было бы, если бы Колобок! – уверенно продолжал Петрович — Медведю скормил. За право прохода. Вот такой вот подлый интриган был этот Колобок.
— Сферический негодяй! – хихикнула девочка.
— Круглый дура…
— Не дурак! Раз такое придумал – далеко не дурак! – перебила девочка – А то заплачу сейчас!
— Круглый подлец! – поправился Петрович – Долгое время промышлял тем, что сдавал семейству муравьев угол.
— Где? – удивилась девочка.
— В голове своей. Вот такой вот был подлец. – вздохнул Петрович – Главное в объявлении «Жрать можно вволю, прямо с пола». Муравьишки придут, а угла-то и нет. А этот смеется! Песенки поет!
— Чудовище! – ахнула девочка.
— А ты думала! – кивнул Петрович – Бедным Йориком прикидывался еще в далеких селах! Деньги просил в сельсовете! Вот такой вот странный пончик у старухи получился. Все наплакались! Ой не на простом огне он был испечен! Ой не на простом! Не печь его изрыгнула, но геенна огненная!!
— Вранье это. – уверенно сказала девочка – Не станет Геенна изрыгать его. Ибо сказано…
— Цыц! Мала еще меня учить! – раздухарился Петрович – Сказка – ложь! Да! В ней! Намек!
— Иногда даже заскок! Добрым молодцам – Ларек! – засмеялась девочка.
— Сели поздно вечерком! Бабы за одним столом! Кабы я была Капица! Молвит первая тупица! – Петрович декламировал, расхаживая вдоль скамейки.
— Хахахаха! – засмеялась девочка – Я б для круглого стола! С радостью б доклад прочла!
— Для квадратного б молчала! Всё очки бы поправляла! – загыгыкал Петрович.
— А причем здесь Колобок? – хитро спросила девочка
— Он не низок! Он высок! Катит гордо он по полю. Философствует там вволю. Не боится тли и моли, те с него имеют долю! – справился Петрович.
— Хахахаха! – упала на скамейку девочка – А старуха?
— Поделом! – посуровел Петрович – Кто ж героем-Колобком в боулинге сбивает ноль!
— Колобком-ноль? – переспросила девочка – Понимаю…Сильная рифма.
— Именно! Такой игры не видали там шары! – клинило все больше Петровича – Ноль! Позор для Колобка.
— Вот и кончена игра! – хихикнула девочка – Пойду я. Спасибо, тебе Петрович. Большое. Так грустно было, понимаешь…. Так грустно..
— А чего плакала-то хоть? – вырвалось у Петровича – Ты, конечно, не подумай, что я напоминаю, мне интересно просто.
— Как же мне не плакать-то? Как? – серьезно сказала Девочка – Умерла ведь я вчера. Умерла. Привидение я.
И вдруг начала превращаться в белесую дымку.
— Как? Как умерла? Бедняжка! – пожалел было Петрович Девочку, и сразу испугался – Ох, епт!!!!
— Не боись! – засмеялась Девочка – Пошутила я!
— Да? – полегчало Петровичу, несмотря на что сквозь девочку по-прежнему отчетливо просматривались деревья и скамейка – Точно?
— Да точно! – уверила его Девочка взмывая над скамейкой – Не вчера я! Лет сто назад. Ну или сто пять.
— А.. А это.. – Петрович седел с очень приличной для него скоростью – А какая разинца-то? Все равно ж привидение!
— Ты что недавнишние – скучные очень. – пояснила Девочка – Я вообще удивляюсь как ты сам не догадался.
— Да откуда я знал-то? – возмутился Петрович – Девочка, как девочка.
— Тююю. Дурак. Недавнишние непрозрачными не умеют становиться! – шепотом сказала Девочка – И твердыми не умеют. Вот и прячутся всегда. Неужто не знал, Петрович?
— А имя?! То есть отчество мое ты откуда знаешь? – спросил опять Петрович.
Девочка засмеялась, покрутила пальцем у виска – мол, дурак ты Петрович, превратилась в Вуппи Голдберг и медленно растаяла в ночной тишине.