Петрович проснулся с непонятным чувством. С тревожным, можно сказать, чувством.
Вы же знаете как это бывает? Когда просыпаешься дома, когда вроде как все нормально – и вчера трезв пришел, и на работе вроде как неприятностей не случилось, и вроде как с женой не ругался, а вот что-то не так. Ну не так и все. Первая сигарета на балконе с задумчивым созерцанием тихого, пустынного, чистого и от этого до грусти родного города – не радует. Горячий кофе – не радует. Ничего не радует. А ощущение, как будто минут через 15 завоет сирена и тучи самолетов разнесут город в пух и прах, а ты стоишь и не знаешь чего брать с собой – паспорт и деньги, или потратить время, и попытаться упаковать еще и зимние вещи, а время, меж тем, идет. И ты вроде как стоишь и сам себя убеждаешь, что самолетов не будет и все как обычно, но ощущение не проходит. В общем тревожное такое, непонятное ощущение. Вот с таким ощущением и проснулся Петрович. И выходной вроде как у Петровича, и дома никого нет, и книжка есть интересная. А вот покоя и ощущения праздника нет.
— Странно как-то. – посетовал Петрович – Вроде как неделю ждал этого дня. А вот как-то не по себе. Да что ж такое, а?

И рукой себя по карману нагрудному хлопнул. Не удаль чтобы показать, а потому как спички у него там обычно хранились. Курящие Петровича поймут. Ведь вот привык человек держать зажигалку в правом кармане брюк. И хоть блок зажигалок ему рассовай по другим карманам, а он себя по привычному карману хлопнет, поймет, что нет там зажигалки и огоньку стрельнет у прохожего. А в другой карман и не полезет вовсе. Так вот и Петрович себя по левому нагрудному карману – хлоп! А там…
Нет-нет — спички на месте были. Петрович даже прикурить успел машинально, затяжки две сделал даже. А потом понял – сердца на месте нет. Нет совсем. Не бьется. Петрович хмыкнул и ладонь у сердца подержал минуты 3-4. Сердце не билось.
— Может ладонь огрубела? – осмотрел Петрович ладонь – Может не чувствует просто? Тоже непонятно. Вчера вроде чувствовала. Вон вчера утром новости смотрел, за сердце хватался – было вроде. А теперь нет. Надо б стетоскопом послушать. – решил Петрович и отправился искать стетоскоп.
В своей квартире искать, между прочим. Потому что, как и у всех нормальных людей, у Петровича в квартире был стетоскоп, прибор для измерения давления, прибор для измерения уровня сахара в крови, скальпель, капельница и, понятное дело, ни одного медработника. Стетоскоп, естественно, нашелся в антресолях, но пятиминутное прослушивание тоже не дало результатов. Сердца не было.
— Ну надо ж. – огорчился Петрович – Ладно бы в другой день, но вот так выходной портить – это свинство. Без сердца какой выходной? Наказанье, а не выходной. Что ж делать-то теперь?
Петрович задумался. В Скорую звонить было глупо. Позвонить и сказать «У меня сердце не бьется» — было бы очень глупым решением. Потому Петрович совершил еще более глупый поступок – он позвонил жене.
— Привет. – сказал он – у меня сердца нет. Представляешь?
— А ничего нового ты мне не открыл. – сухо сказала жена – Я знаю, что сердца у тебя нет. Уже привыкла.
— Да нет. – попытался объяснить Петрович – Вчера было, а сегодня нет. Не бьется. По грудной клетке не стучит. Совсем.
— И что? – сказал голос в трубке
— Да ничего. Чего теперь делать-то? — спросил Петрович.
— Сам постучи себе по грудной клетке. – равнодушно посоветовали из трубки – Не занят ведь. Выходной у тебя. А у меня – не выходной. Я занята. Пока.
— Сердца у тебя нет! – сказал Петрович бипбипающей трубке. – Тоже нет.
Петрович положил трубку и задумался еще крепче. Как жить без сердца дальше Петрович себе не представлял. Вдруг зазвонил телефон.
— Алло. – сказал Петрович.
— Да! – ответили в трубке – Это Петрович?
— Ну да. Я. А с кем я разговариваю?
— Мы с вами вчера в маршрутке ехали. – приятным голосом ответили на том конце – Ну помните? Я такая – светленькая. Вы на меня смотрели еще.
— Ну как же! – обрадовался Петрович – Помню. Вы красивая. Я помнится глаз отвести не мог. А как вы меня нашли?
— Сердце подсказало. – ответили на том конце.
— Сердце? – не понял Петрович.
— Понимаете, я нечаянно ваше сердце украла. Не хотела, но так уж вышло.
— Хотите вернуть? – спросил Петрович – За вознаграждение, разумеется. А то я тут волнуюсь очень. Проснулся, а сердца нет на месте. Вечером, главное, не заметил…
— Не. Не хочу возвращать. Хорошее у вас сердце. Доброе. Пусть у меня побудет, ладно? Меня Аней зовут, кстати.
— А я – Петрович. – представился Петрович – Ну что ж. Пусть у вас побудет. Мне пока без надобности. Мне главное знать где оно. Только это… Анечка…
— Не бойтесь! – серебристыми колокольчиками рассыпался смех Анечки – Я не разобью. Я аккуратно.
— Вы уж пожалуйста, Анечка. – попросил Петрович. На душе у Петровича похорошело и заканчивать разговор не было никакого желания. И вроде как сердца по-прежнему не было на месте, а похорошело Петровичу. Вот такой вот нонсенс.