— Привет! – заскочил Тошка к Ане. – С добрым утром!
— Да, да. – спросонья согласилась Анька. – А теперь закрой дверь и рот. И выйди вон отсюда.
— Утро уже, между прочим. – объявил Тошка. – Давно уже, причем. Вставай уже.
— Я встану и убью тебя, если ты не дашь мне поспать. – пообещала Анька.
— Тут у нас конфликт интересов сейчас образуется. – хмыкнул Тошка. – Потому как ты спать хочешь, а я есть. А пока ты спишь – кормить меня никто не будет. Так что, думаю, самым лучшим вариантом для тебя будет — встать и накормить меня. А потом можешь и поспать еще.
— Тошка, отвали! – взбрыкнула под одеялом Анька – На кухне найди себе чего-нибудь.
— Ай-ай-ай… – застонал Тошка – Как живот схватило с голодухи. Умру сейчас.
— Не пройдет твой спектакль! Ты каждый день умираешь! – отчитала Анька и швырнула подушкой – Сгинь, говорю!
— Ай-йа! – вскрикнул Тошка – Больно, между прочим. Теперь тебе придется встать, покормить меня завтраком и залечить мои раны!
— Я встану и убью тебя! Это быстрее! А потом я лягу спать! – крикнула Аня и накрылась одеялом с головой.
— Зло спит! – торжественно объявил Тошка. – Глупо будить спящее лихо. Тем более что оно с утра выглядит чудовищно.
И выскочил из комнаты, хлопнув за собой дверью. Потом приоткрыл дверь и сказал:
— И нечего тапками кидаться. Потом сама не найдешь. Будешь босиком ходить. Как Лев Толстой!

В дверь ударил второй тапок. Тошка улыбнулся и побрел на кухню, где, наслаждаясь утренней тишиной, пила кофе Анина мама.
— Что у нас на завтрак, престарелая женщина? – бодро спросил Тошка.
— У вас на завтрак – побои. – ответила Анина мама. – Что это за «престарелая женщина» вдруг появилась в обращении?
— За один только завтрак я буду готов вас называть Царственной Старушкой. Или Высокородной Дамой. На Ваш, разумеется, выбор. Могу Мадам-Капрал. И весь этот ассортимент за какой-то паршивый завтрак. – принялся торговаться Тошка.
— Чего это у меня завтрак паршивый? – возмутилась Анина мама. – И что случилось с обещанной мне вчера «Первая красавица»?
— Инфляция, мэм. – вздохнул Тошка. – Годы берут свое. Еще вчера вы были первой красавицей, а сегодня…
— Хамло! Бестыжее хамло! – поставила дагноз Анина мама.
— Я с голодухи, достопочтенная сеньора! – взвыл Тошка. – И от боли! Ваша дочь, в ответ на невинную просьбу покормить, избила меня! Ногами! Этими восхитительными ножками, коими, увы, уже обделена мать ее. О годы! Как вы беспощадны! Вы отпечатали на этих ногах все трудности и проблемы, что сопровождали в жизни эту святую женщину!
Тошка стал в позу и продолжил завывать:
— Муж, что не подставлял плечо, с минуты переноса шкафа! Садистка-дочь, что дрыхнет постоянно, забыв о том, что мать ее рожала! Бессонные ночи, слезы в подушку, декалитры валерьянки – все отпечаталось в ногах! Болят они! Болит душа! Широкая – одна на всю семью! Никто, никто из всех домашних, не даст ни крошки Тоше! Никто, кроме матери семейства. Ибо сердоболие ее…
— Да не готовила я еще! – отмахнулась Анина мама. – Все спектакли твои зря. Возьми в холодильнике себе что-нибудь.
— Не могу я взять в холодильнике. – уныло протянул Тошка. – Известно ведь: женщины достают еду из холодильника и угощают ею. Мы стоим и нудим в ожидании завтрака. На этом держится мир! Нельзя нарушать устоев.
— Отстань! – отмахнулась Анина мама – Либо возьми в холодильнике, либо жди завтрака. И не устраивай спектаклей!
— Ай-ай-ай! Как живот сватило! Еды!! Немножечко еды!! – застонал Тошка упав на пол. – Ну Бога ради…
— Не верю! – Станиславский тихонько ойкнул в могиле от зависти к Аниной маме – Смените репертуар!
— Что за крики с утра? – появился Анин папа в халате – Ежеутреннее шоу «Доброе утро, семья» в исполнении этого уничтожителя еды? Привет, Антон. Скрутило живот, небось с голодухи?
— Я умираю, седовласый. – поднял Тошка скорбное лицо. – Не принесешь ли ты из холодильника умирающему немного еды? Да, да. Ветчины будет достаточно.
— Я бы с радостью. – ехидно парировал Анин папа. – Но, во-первых, ты слишком много жрешь. А во-вторых, женщины достают еду из холодильника, а я не женщина! Я не могу нарушать устоев. Сходи Аню попроси.
— Я уползаю.. – обессиленно протянул Тошка. – Я уползаю в спальню к Ане. Быть может там печенье есть… Что не доела она ночью… Я к деве юной в спальню вхож – завидуй мне, о старый скупердяй! Вперед, Антон! На поиски печенья!
Тошка на четвереньках пополз в сторону Аниной спальни.
— Актера в доме не хватало! – начал было Анин папа ямбом, но спохватился вовремя, — Тьфу. Так можно разучиться говорить!
— Глаголом разучиться жечь.. Так будет красивее – захихикала Анина мама.
— Тошкаааа! – закричала в коридоре Аня. – Мама, он умер!!
— Спектакль наверное новый! – не поверила мама…
Тошка лежал в коридоре, уставившись незрячими глазами в потолок. Рядом плакала Аня.
— Хмм. Действительно умер. – ощупав грудь Антона сказал Анин папа.
— Ты смотри как.. – прошептала Анина мама
— Вам что — трудно было его накормить! – закричала Аня. – Кусок хлеба с маслом зажали?!
— Не ори! – строго сказал папа. – Это твой тамагоччи! Кто должен был его кормить, а? Вчера его не кормила ни разу! Кто тебе виноват, а?
— Я вчера занята была! У меня дела были! – оправдывалась Аня. – А вам трудно было? Я ж его восемь месяцев кормила… Совсем уже взрослый был!
— Начнешь заново. – пожал плечами папа. – Сейчас…
— Я не буду на это смотреть! – скривилась Аня.
— Унеси его, а? – попросила мама
Папа нажал пальцем где-то за ухом Антошки и отнес его на диван в гостиной. Там он посмотрел на сморщившегося Антошку и пробормотал:
— Сам ты скупердяй!
— Папа, завтракать! – крикнула из кухни Аня….
Они уже почти заканчивали завтрак, когда из гостиной, нетвердо держась на ногах, вышел карапуз, на вид полутора лет от силы.
— Антошка!! – закричала Аня. – Маааленький!
— Хорошенький какой, а… – восхитилась Анина мама.
Карапуз оглядел семью, улыбнулся, погладил себя по животу и сказал:
— Ням-ням!
— Началось… — пробурчал под нос старый скупердяй, Анин папа.