Актер, который должен был играть Ромео, очень волновался перед премьерой и постоянно репетировал сцену приема яда. Яды были в свободной продаже в буфете и поэтому немудрено, что Ромео ушел в тяжелый запой.
Джульета знала роль назубок, но ее гражданский муж был жутким ревнивцем, которые презирал любое искусство. Зато очень сильно любил бокс. И поэтому немудрено, что за неделю до премьеры на лице Джульеты ярким синим цветом расцвели два фингала. Причем синяки таких размеров и такой цветовой гаммы, что гримерша на всякий случай купила эмалевой краски в хозмаге.
Назначить на роли Тибальта и Меркуцио двух, неспособных терпеть друг друга человек, возможно, было мудрым решением с точки зрения достижения естественности эмоций при игре актеров. Но было категорически неправильным с точки зрения следования сюжету. Потому что от репетиции к репетиции, поединок этих двух персонажей становился все более яростным и протяженным. И исход поединка становился все более и более непредсказуемым. Смертельно ранить могли и Меркуцио, и Тибальта с абсолютно одинаковой вероятностью. Единственное, что немного спасало ситуацию, это то, что находящемуся в постоянной нирване, Ромео было абсолютно все равно за кем из этих двух типов с яростью гнаться и кого убивать. Поэтому сюжет всегда более-менее возвращался в привычное русло.
Размышления обо всем не давали сосредоточиться директору театра на разговоре с человеком, нанимающимся на работу.
— На какую работу в нашем театре вы претендуете? – рассеянно спросил директор. – Сразу скажу – актеры нам не нужны. Даже гениальные. Даже прирожденные. Даже удивительно талантливые.
— Актером я не хочу. – не поднимая глаз отвечал соискатель на работу. – Глупо создавать картинку, которую сам не можешь увидеть.
— Да-да. – глядя в окно сказал директор. – Осветители нам тоже не нужны.
— Нет. Освещать чужую картинку – мне тоже не хочется. – покачал головой соискатель. – Я хочу свою создавать. Я могу быть художником.
— Рабочий сцены. – огласил приговор директор. – А потом посмотрим.
— А что надо будет делать? – спросил соискатель.
— Собирать декорации. Принести, унести. Перенести. Поднять тяжелое. – пояснил директор. – Это тоже в какой-то мере творчество. Создать иллюзию о
— Я согласен. – кивнул соискатель. – Можно прямо сейчас приступать?
— Конечно. – кивнул директор. – Идите. Там на сцене вам скажут… И чтоб не пить там, ясно?
В любой другой момент директор подумал бы о том, что когда человек не интересуется зарплатой – это немного странно. Но директор поставил три тысячи на Тибальта против Меркуцио в сегодняшней репетиции и не мог думать ни о чем другом.
Тибальт одержал убедительную победу в двухчасовой бешенной рубке. Тибальт, крича «Господи, какой страшный несчастный случай на репетиции», уже готовился перерезать Меркуцио горло, но тут в бой вступил Ромео, которому уже давно было пора репетировать сцену приема яда. И только это спасло Меркуцио жизнь и сбило пыл с Тибальта. Директор счастливо хохотал и хлопал в ладоши. Режиссер, поставивший на Меркуцио, был крайне недоволен и устроил разнос всей труппе.
За этими милыми хлопотами и пролетел практически весь день. О новом работнике директор вспомнил только когда встретил его уже при выходе из театра.
— Ну как вы? Освоились? Вот и чудно! – скороговоркой пропел директор и попытался прошмыгнуть мимо.
— У меня к Вам просьба есть небольшая. – остановил его новый рабочий.
— Аванса не даем. – быстро сказал директор.
— Нет. Я не об этом. А можно я ночью поработаю? – спросил рабочий.
— Сверхурочных тоже не платим. – отбил директор.
— Я не за деньги. – смутился рабочий. – Мы там декорации почти поставили. Хотел поправить немного. Чтоб красиво было. Я по ночам лучше работаю. Можно?
— Нуу.. Можно, наверное. – согласился директор. – Скажите там, что я разрешил.
— Спасибо. – просиял рабочий и пошел обратно в зал.
«Выслуживается. Или ночевать негде просто.» — подумал директор и быстрым шагом двинулся к ужину, дивану, телевизору.
Если мир вдруг собирается грянуть индивидууму со всем дури по ушам, он сначала пытается как-то его задобрить и одарить всякими мелкими приятностями, типа ошибившегося не в свою пользу продавца или многообещающей улыбки симпатичной соседки по подъезду. Директору театра в этот вечер мир отсыпал щедрой пригоршней: мантов на ужин, заранее выброшенный мусор, разрешения полежать на всем диване, спокойный сон, омлет на завтрак и легкой дороги к месту работы. У театра мир разрешил покурить, размахнулся широко и выдал по полной.
— Как хорошо, что вы здесь! – выбежала из театра администратор. – Идите и посмотрите! Спектакль сорван! Спектакля не будет.
— Ромео? Джульетта? – предположил директор.
— Декорации! – выпучила глаза администратор. – Он сказал, что вы разрешили ему работать! Теперь спектакля не будет!
— Он испортил декорации? – не поверил директор. – Хуже они не могли стать. Хуже просто не бывает. Зачем эта паника.
— Он не испортил…. Вам лучше самому посмотреть. – администратор ухватилась за руку и потащила директора в зал.
— Какая прелесть! – ахнул директор. – Это же Верона!
На заднике была изображена самая настоящая Верона. И с задника она потихонечку переходила на сцену.
— Он гений! Гений! – радостно прокричал директор. – Поздравляю вас господа! У нас в первый раз самые настоящие декорации! Как реалистично нарисован задник! Перехода почти незаметно! Он просто гений! Что это за вонь, кстати? У нас опять прорвало канализацию?
— Это запахи Вероны! – сказала Джульетта. – Для полной реалистичности. У них тогда канализации не было. Они на улицу лили все.
— Нет, но каков задник! – восторгался директор уже со сцены. – Даже отсюда – никогда не скажешь, что это нарисовано.
— У нас нет задника. – сообщил один из рабочих сцены. – У нас – Верона.
Он ступил на каменную брусчатку и пошел по улице.
— Это самая настоящая Верона! – прокричал он отойдя на квартал. – Идите сюда!
— Теперь вы понимаете о чем я, понимаете? – защебетала администратор. – Вы понимаете?
Директор отмахнулся от нее и тоже шагнул на улицу. Он подошел к дому и прикоснулся к стене.
— Все самое что ни есть настоящее. – сказал рабочий сцены появляясь из-за угла. – Улица идет вниз. Там мост какой-то. Я погулял немного с утра. Можно заблудиться, кстати.
— Как он это сделал, а? – директор отследил полет какой-то птицы. – Это же…
— Это портал! – сказала Джульетта. – Я про такое читала! Это портал в Верону. В настоящую!
— Дура. – не одобрил Ромео. – В настоящей должны быть люди. А здесь их нет.
— Сам дурак! Здесь были люди! – возразила Джульетта. – Здесь воняет – значит люди здесь были!
— Ну и куда они все делись? И куда делся новый рабочий сцены? – спросил директор.
— Не знаю. Но вы совершенно напрасно смотрите на это с одной стороны! – на улице появился дежурный электрик. – Я вот решил зайти с другой стороны и посмотреть из чего сделан этот задник.
— И что там? – спросил директор.
— А вы прислушайтесь. – сказал электрик.
Откуда-то издалека доносились овации и крики «Браво».
— С другой стороны наш театр. Только в нем люди и они какой-то спектакль смотрят. Я не стал туда выходить. Подумал – вот еще шаг и окажусь на сцене.
— Погоди, погоди…А почему мы видим тогда сцену с которой мы пришли? Неувязочка. – сказал директор.
— Я сильно пьющий электрик, а не академик наук. – резонно заметил электрик. – Откуда мне знать-то?
— Где этот новый рабочий сцены? Где он? Он-то точно знает, что происходит! – закричал директор. – Найдите его!
— Где его найдешь-то? Верона большая. – возразил Ромео, прикладываясь к фляжке с ядом.
— Я кажется знаю. – сказал работник сцены. – И куда люди из Вероны делись – тоже знаю.
— Ну? Не томите! – вскинулся директор.
— По-моему он устроился в местный театр. – сказал рабочий сцены. – Я тут афишку сорвал.
И протянул какой-то холст. На холсте были изображены Марс и Венера и над этим всем красовалась надпись «Divina Commedia».
— Божественная комедия. – перевел директор. – А причем здесь наш новый работник?
Рабочий сцены, вместо ответа, протянул руку и погладил нарисованную Венеру чуть пониже спины. Венера взвизгнула и хлопнула рабочего по пальцу.
— Видимо на заднике декорации к раю рисовал. – добавил рабочий сцены.

Оригинал этой записи находится на Frumich.com