А еще мы штукатурим и циклюем полы.

Мне сказали, что я пишу фигню всякую. Я согласился безусловно. Тогда мне сказали, что это неправильно. И тогда я снова согласился. Вот тогда меня и попросили — а про любовь можешь? Фиг знает. смог — не смог..

— Скажи что ты меня любишь?
— Я люблю тебя.
— Нет. Ты не так скажи. Ты ласково.
— Я люблю тебя.
— А спеть ты об этом можешь? Так чтоб звенело все.
— Не смогу. Я не умею петь. Ты же знаешь.
— А все говорят, что когда любят , то поют даже те кто не умеют петь.
— Не слышал. Я не умею совсем. Это будет издевательством над чувствами.
— А ты попробуй.
— Йааа лиуублюууу тиииббяяяяя!
— Стоп! Не надо петь. Ты действительно не умеешь. Лучше так скажи.
— Я говорил уже.
— А ты еще раз скажи. Мне приятно будет.
— Я люблю тебя.
— Все равно не так. А почему ты мне никогда записок не писал?
— А зачем? Я так все говорил. В лицо. Мы же не в одном классе учились.
— Мне было бы приятно.
— Так что мне теперь писать?
— Пиши. Только много пиши.
— Записки не бывают длинными.
— А ты мне письмо напиши.
— Дай ручку и бумагу.
— Вот. Садись и пиши.
— Сажусь и пишу.
— Нет. «Дорогая Маша» — звучит как-то заезженно и официально. Ты романтично пиши. Как никто еще до тебя не писал.
— Напишу. А ты не подглядывай. Я скажу когда закончу.
— Закончил?
— Жди.
— Не пиши так много. Я быстрее хочу.
— Тогда вот. Закончил. На вот тебе. Читай. Ты чего плачешь?
— Я не могу прочитать. Я сегодня очки свои разбила.
— Я прочту тебе. Хочешь?
— Давай.
— Я люблю тебя.
— И все? Как мило! Я тебя тоже люблю.