В возвращении из небытия всегда присутствует восхитительный момент, когда человек не помнит абсолютно ничего. Ни одного бита информации. Безмятежное существование сезонного овоща, который, может быть, осознает себя как физическое тело и этого осознания вполне достаточно. Затем резум начинает задаваться вопросами и вся идиллия разрушается.
Кто я? – Макс.
Самоидентификация, безо всякого сомнения, является наиболее амбициозной из всех особенностей человеческого мышления. В истории человечества когда-то были, а может и до сих пор есть миллионы или сотни миллионов Максов, но устойчивая аналогия собственной личности и собственного имени моментально отсекает всех, кроме тебя самого. И на человека валятся картинки своего давнего и недавнего прошлого. Родители. Школа. Огорчения. Успехи. Любовь. Эмоции. Карьера. Друзья. Адрес. Работа. Начальство. Коллеги. Соседи. Все это каким-то необъяснимым образом возвращается разом в только что девственно чистое сознание. Имя, срабатывает как код, запускающий запись в постоянную и оперативную память.
Так стоп. А где я?
И здесь сознание может ответить однозначно – в своей кровати, на скамеечке в парке, у барной стойки и голова вот-вот взорвется дикой болью. А может ответить абсолютно индифферентно – А хрен его знает. Примерно как сейчас. Хрен его знает, в этом конкретном случае, означало абсолютно темное помещение, в котором не просматривалось ничего и в котором…
Стоп, стоп, стоп. А почему я не могу двинуться? – Потому что ты связан, Макс.
Может быть, даже не связан, а закреплен какими-то широкими, эластичными лентами. Не паралич, когда попытка мозга напрячь мышцы не отдается ничем, а именно связан, когда напряжение мышц увеличивает давление на них.
Погоди, я же… – Ты уезжал, Макс.
« — И почему вы решили уехать? – девушка-клерк заполняла бесконечный бланк, согласно утвержденной процедуре.
— Здесь все протухло. – честно ответил Макс. – Это мир, который перестал удивлять.
— Вы уверены? – спросила девушка. – Это не такой уж и маленький мир.
— Это мир, в любой закоулок которого можно добраться за три часа. Это если ты недоволен виртуальной экскурсией с передачей запахов и с эффектом присутствия. Со стерильными, одинаковыми правилами. С одинаковой едой. С бессмысленной работой. – начал было Макс многократно отрепетированный монолог, но девушка его прервала.
— Это мир понятен, давайте мне другой. Я вас правильно понимаю?
— Вы совершенно напрасно пытаетесь давить меня сарказмом. Это тоже как часть этого предсказуемого мира. – спокойно ответил Макс. – Все эти «с жиру беситесь», «упадок мотивации постиндустриального мира», «вечные рефлексии гуманитариев». Все это тоже является основой для моей убежденности в том, что мир разучился удивлять. Мое разочарование основывается не на сиюминутном эмоциональном состоянии. Это плод долгих размышлений и опытов. И, кстати, вы странно пытаетесь продавать путешествия. Ваше начальство знает, что вы саботируете деятельность компании?
— Вот же как. – огорчилась девушка. – А так все перспективно начиналось. Вы ведь не снимаете меня на один из модных гаджетов с целью последующего хайпа в сети?
— А почему снимаю? Может я вас транслирую в прямом эфире?
— Не может. – убежденно сообщила девушка. – Сетевым героям просто необходимо отсмотреть материал, смонтировать его выгодно и только потом выставлять. А вы не выглядите уверенным человеком. Но, давайте вернемся к опроснику. Почему именно другие планеты? На этой планете еще есть области применения. Технологии улучшаются, куча интересных задач. Вы уверены, что вам здесь нечего делать?
— Ой, опять эта песня про прикладников. – поморщился Макс. – Все, чем они занимаются – просто следствие переизбытка энергии. Перевод энергии из одной формы в другую. Задачи о том, как научить роботов выращивать больше еды или производить автомобилей. И даже не так. Как правильно попросить роботов, чтобы они придумали как выращивать больше еды, сами выполнили эту задачу и сами воплотили все идеи. Роль человека сведена до умения задать правильный вопрос роботу. И это уже законченная революция, процесс доводки которой может длиться сколько угодно долго. Но это не означает новизны и не дает ни одного повода мотивировать себя.
— Понятно. – кивнула девушка. – Профессия? Впрочем, дайте угадаю… Аналитик?
— Специалист по мотивации. – вздохнул Макс. – Это тоже должно многое объяснить.
— Это объясняет. – сообщила девушка. – Ожидайте. С вами свяжутся.
— А как вас зовут? – на всякий случай попытался Макс.
Девушка указала на бейдж с надписью «Оператор №7».
— Это все, что вам нужно знать обо мне, Максим, для отслеживания вашего запроса.
— Но…
— И это все, что я лично хочу вам доверить. – холодно сообщила девушка. – До свидания.»
— Со мной связались! Я помню… – Да, Макс. С тобой связались.
«Комиссия выглядела как-то необычно. Вместо людей в обычном разноцветии одежды, причесок и рисунков на теле, сидело трое одинаковых людей. В одинаковой серой одежде, с одинаковыми прическами, примерно одного возраста. Они молча разглядывали Макса с какой-то брезгливостью на лицах.
— Ну, давайте, господа. – не выдержал Макс. – Расскажите о недопустимости бегства, о выдуманных нерешенных вызовах тысячелетия, о том, насколько разнообразна и разнопланова планетарная программа по развлечению социума. О том, что куча ресурсов тратится на то, чтобы никогда не возникало чувство разочарования. О том, что работа давно перестала быть средством выживания и стала средством самовыражения. Давайте бестолково потратим еще немного из моего бестолкового времени, прежде чем перейти к делу. Я не откажусь все равно. Право каждого на участие в колонизации оговорено в Конституции. И я намерен им воспользоваться. Что бы вы не пытались мне сказать.
— Бесполезно, значит… – сказал тот, что сидел посередине. – Вы неверно понимаете смысл этого отбора, Макс. Мы не собираемся вас отговаривать. Нам важно понять вашу прикладную ценность. Вы подали заявление на участие в колонизации. Может так случиться, что вам придется что-то создавать, а, как правило, большинство людей к этому не способны.
— Что за намеки? – оскорбился Макс. – Я, за свою жизнь, создал кучу контента. Я сгенерировал огромное количество идей, стратегий, систем оценки эффективности, методик влияния и коммуникации…
— Мы знаем. – сказал тот, что слева. – Знаем. Но это все немного не то, что нам нужно…
— Нет, нет, нет. – осенило Макса. – Вы лукавите. Раз уж конституционное право на бегство существует и оно гарантировано всем, следовательно, у вас нет каких-либо формальных оснований для оценки пригодности индивидуума к колонизации. Производство давно автоматизировано, так же как и системы принятия решений. У вас нет и не может быть каких-либо оснований и процедур для оценки и ранжирования колонистов.
— Позвольте я объясню. – сказал тип посередине. – На данный момент, как вы понимаете, существует два пути освоения планет. Я уверен, что вы об этом читали. Первый – это Ноевы ковчеги. Мы строим большой транспорт, укомплектовываем его всем, что необходимо для жизни переселенцев во время пути и всем, что может пригодиться для возведения базы. Набираем переселенцев и отправляем их к любой еще не колонизированной планете. И есть второй….
— Да, да. Я читал. Вы телепортируете переселенца на уже колонизированную планету, где развернут приемник для телепортации.
— Совершенно верно. – кивнул человек из комиссии. – И поэтому нам важно знать ваш психотип. Первый вид колонизации предполагает неограниченно долгое пребывание переселенца в коллективе. В большом коллективе, в замкнутом и ограниченном пространстве. Пусть даже и в огромном, но ограниченном. Надо понимать, что интроверты, как правило, выбирают второй метод путешествия. И у нас есть сомнения…
— Мне второй. – уверенно сказал Макс. – Я интроверт и не очень люблю людей.
— Интроверт. Проклятые времена. – поморщился тип справа. – Все беглецы, как правило, интроверты. За исключением носителей модных идей и проповедников. Но, поскольку сейчас модно быть интровертом, самоидентификации, в этой части, мы, простите, не доверяем. Вы – специалист по взаимодействию, специалист по моделированию социальных реакций. Вы могли бы преуспеть в коллективе. Стать лидером колонии, например.
— Я не хочу. – презрительно протянул Макс. – Я и здесь мог бы стать лидером любого из сообществ. Но я переселяюсь не из-за карьеры. Я…
— И все же, мы бы посоветовали ковчег. Наши методики оценки говорят, что ковчег вам подходит больше телепорта. – попытался убедить тот, что посередине.
— Послушайте, клерки. – Макс уже не скрывал презрения. – Методы оценки психотипов мне известны более, чем вам. Так же как и методы анализа девиаций поведения человека, занятого рутинной и бессмысленной работой. Вы пытаетесь нагнать важности на свою, совершенно бессмысленную, давно автоматизированную и формальную функцию. Это позволяет вам тешить свое эго, прикрывая совершенную никчемность своей работы. Ничем иным нельзя объяснить ваше важное надувание щек. Я прекрасно знаю, что нет никаких законных оснований для того, чтобы отказать мне в участии в программе переселения. И что нет никаких оснований для того, чтобы принудить меня выбрать тот или способ переселения. Я отчетливо знаю, что это мой выбор и ничей другой. И я выбираю телепорт.
— Вы знаете что…
— Да, я знаю, что более девяноста процентов выбирают телепорт. И если бы вы умели думать, вы бы поняли почему. Потому что радость от встречи новых лиц, от знакомств присутствует в обоих способах перемещения. А шанс удивиться новому миру в еще молодом возрасте есть только в случае телепорта. И поэтому выбор очевиден для большинства людей. Вам, в вашей программе не помешал бы специалист по мотивации. Может быть, тогда вы перестали бы заниматься ерундой и стали бы, по-настоящему, эффективным звеном распределения колонистов.
— Вы не даете нам сказать. – покраснел тот, что сидел посередине. – Мы хотели предложить вам…
— Нет, друзья. Нет. Я не пойду к вам специалистом по мотивации. – устало покачал головой Макс. – Ваше предложение лестно, но это уже было тысячи раз. Я переселяюсь.
— Я должен был попытаться. – развел руками клерк.
— Я понимаю…Как там тебя зовут?
— Все что вам нужно знать – есть на бейдже. – сказал клерк и указал на надпись «Глава департамента свободного выбора».
— Да. И это все, что вы хотите рассказать мне про себя. – вздохнул Макс.
— Именно. – хором сказали все три клерка.»
— А потом я….
– А потом ты улетел, Макс. Ты пришел, тебя раздели догола, завели в камеру телепорта и потом все выключилось.
— Да. Погодите. Это же голос не в моей голове. Кто здесь? Где я?
— Ты улетел, Макс. Зажмурься, я включу свет.
Даже сквозь веки, свет ослепил Макса. Немного привыкнув, он открыл глаза. Ярко освещенная комната без мебели, он сам, привязанный к чему-то вроде кресла, датчики на голове… Это же камера телепорта. И тот тип в сером из департамента свободного выбора.
— Алекс. – представился он. – Ты, помнится, хотел знать мое имя.
— Я не улетел? Почему я привязан? – где-то глубоко в душе возник страх.
— Ты улетел, Макс. Мы не обманываем колонистов. – сказал Алекс. – Ну, про переселение, по крайней мере.
— Так значит я уже долетел? – всколыхнулась надежда.
— И что, по-твоему, тогда здесь делаю я? – усмехнулся Алекс. — Нет. Это Макс уже долетел. Он уже там. А ты здесь.
— Какой Макс? Я не понимаю…
— В этом болезнь современного общества, Макс. Оно ничего не понимает и не хочет понять. И не желает думать. – Алекс отошел к стене и сел на пол, опершись спиной о стену. – Ты можешь попытаться подумать.
— О чем подумать? – сглотнул Макс. – Я… Развяжите меня. Вы не имеете права.
— Нет, Макс. Ты не стараешься. У меня есть все права. А у тебя уже никаких. – Алекс достал пачку сигарет и щелчком выбил из нее сигарету. — Со всеми твоими правами улетел, если это можно так назвать, Макс.
— Но. Макс же – это я и есть. – страх сменился ощущением непоправимого
— Ладно. Давай я попробую подсказать. – Алекс разминал сигарету, не глядя на Макса. — Макс, как по-твоему, зачем нам, человечеству, играться с ковчегами, если у нас есть телепорт?
— Но на новых планетах нет камеры приема… – начал было, но осекся Макс.
— Ты разочаровываешь меня. Кто нам мешает отправить туда маленький корабль с роботами, который установят камеру и построят базу? – Макс следил как длинные пальцы Алекса разминают сигарету. — Зачем нам городить огород с ковчегами? Ковчег может не долететь – столкнуться с метеоритом или астероидом. Зачем нам рисковать?
— Не понимаю…
— Хорошо. Давай по-другому. Почему ты голый?
— Вы не можете передавать физические… – и тут Макса осенило. — Стойте! Вы не можете телепортировать материю и физические тела! Но человек же…
— Именно, Макс. – мы не можем телепортировать материю. И это не очень большой секрет – все описано в тех книгах прикладников, которые вы не читаете. – пожал плечами Алекс. — Мы можем передавать только информационный код от передатчика к приемнику. Изначально эта пара называлась считывателем и принтером. От этого названия отказались, когда получилось считывать и записывать сознание и память. По сути, телепорт – это распределенный ксерокс. И ты сейчас в считывателе.
— То есть, там сейчас копия…
— Полная копия тебя. А ты оригинал. А теперь ты спросишь что с тобой будет.
— Да. Что теперь со мной…
— Ну ты сам посуди – твоя копия сейчас обладает всем, чем ты обладал до считывания, плюс новый опыт.
— У меня тоже здесь есть новый опыт! – возразил Макс.
— Безо всякого сомнения. Но подумай – у нас теперь образовалось две идентичные личности. Первая, то есть, ты, связана, у тебя неполный набор опыта, по сравнению с дубликатом, нарушение прав на участие в колонизации, лишение свободы передвижения, нарушение свободы выбора – современное общество не позволяет себе таких вольностей с гражданами. И есть твой дубликат. Он получил все что хотел, его выбор исполнен, его права не нарушены. Кого, по твоему мнению, закон выберет правообладателем, а кого уничтожит?
— Постой. Как уничтожит? – в висках Макса застучало.
— А зачем обществу две копии одной личности, претендующие на равные права? – равнодушно спросил Алекс, пытаясь губами поймать подброшенную сигарету. — Выбор общества должен быть прагматичен.
— Но мы с дубликатом не пересечемся больше. – залепетал Макс. -У вас же нет телепорта оттуда сюда. Я читал. Потому что программа направлена…
— Да. Потому что программа направлена на сокращение численности населения планеты Земля. – Алекс наконец-то поймал сигарету и был доволен собой. – Основная мысль в том, что здесь населения должно стать меньше, а там больше. Незачем было бы делиться технологиями, позволяющими вернуться сюда. Ты ведь социолог, ты понимаешь, что немногочисленное общество может за короткий период выработать принципы совместного проживания и социального устройства, значительно отличающиеся от наших, которые отшлифованы тысячелетиями гуманизма. Да и условия других планет могут позволить колонистам эволюционировать в биологически превосходящий вид. Сложи условия.
— Я понимаю. Это риск. Можно получить расу сверхлюдей, не следующих нашим принципам устройства общества и не уважающих фундаментальные права человека, что в принципе грозит порабощением материнской планеты. – на эти темы Макс мог говорить всегда и везде. — В теории. Но на нашей стороне технологии. И… И поэтому вы не делитесь ими с колонистами.
— Да. Это билет в один конец. – кивнул Алекс и закурил. – Для всех отъезжающих. Возврат возможен только в том случае, если колонисты создадут свои технологии. Ну или, хотя бы, разберутся в наших.
— Не кури здесь. Закон запрещает курить в присутствии другой личности без согласия…- Макс вновь осекся.
— Ты быстро умнеешь. – без улыбки сказал Алекс и затянулся. – С точки зрения закона — здесь нет другой личности. А теперь скажи мне – почему мы уверены, что колонисты не вернутся в течении обозримого времени?
— Потому что… Потому что у них нет технологий. – Макс понял, что ляпнул совершенную глупость.
— Нет, Макс. Я еще раз подскажу – я глава департамента свободного выбора. Того самого, бесполезного, на твой взгляд отдела. – Алекс внимательно посмотрел на Макса.
— Вы… Вы фильтруете. – догадка была настолько страшной, что Макс замолчал.
— Именно. Мы… Ты читал про эпоху разделенных государств? – спросил Алекс.
— Да.
— По сути, мы паспортный и таможенный контроль. Они следили за тем, чтобы из страны не вывезли ценность. Мы следим, за тем, чтобы случайно не выпустить человека, способного на создание технологии. Мы не выпускаем прикладников. Не выпускаем людей, способных к созиданию. Как мы их уговариваем – это другой вопрос.
— Но это преступление! Это запланированная деградация общества переселенцев…- какая-то мысль крутилась в голове Макса, мешая возмущаться.
Алекс подошел поближе и начал внимательно всматриваться в лицо Макса.
— Ты, Макс, нефункционален. Как социолог, в том числе. – вздохнул он. – Это не запланированная деградация. Мы формируем общество переселенцев из заведомо деградировавшей части общества. Из балласта. Из бесполезных и лишних людей. Когда-то давно вопрос ставился об уничтожении. Моментальном или постепенном. Потом энергетическая проблема была решена и победил гуманизм. Он решил почти все проблемы, кроме основной. Перенаселения. Которую все равно надо было решать. И которую…
— И которую вы решаете. – закончил Макс.
— За счет бесполезных людей, которых уже ничего не удивляет и не радует. – кивнул Алекс. – И, как социолог, ты понимаешь – там, в колониях, все может измениться. Помимо того, что мы решаем свои проблемы, это может как-то починить вас всех. Ну, а теперь, давай прощаться, Макс. Это будет быстро и без боли. Как выключить свет.
— Постой! – закричал Макс. — А что если я соглашусь на ковчег? Это решает и вашу проблему, и позволяет вам не убивать человека. Я просто улечу на следующем ковчеге.
— Не выйдет, Макс. – покачал головой Алекс. – Не было никаких ковчегов. Мы отправляем роботов. И их не будет никогда. Скажешь сам почему?
— Это просто последний фильтр, которым вы определяете полезных людей. – прошептал Макс.
— Да. Людей, готовых удивляться и радоваться. Путешественников и авантюристов. – кивнул Алекс. — Прощай Макс.
— Стой! Последний вопрос. – Макс почти смирился с неизбежным. – Зачем вы меня разбудили? Ведь можно было убить меня, не возвращая в сознание. Что это? Последний фильтр?
— Нет, Макс. – покачал головой Алекс, протягивая руку к пульту управления. – Это просто мой способ удивляться и радоваться. Прощай.
И свет выключился.
Добавить комментарий